Впервые в Украине возбуждено уголовное дело по факту разглашения врачебной тайны

О том, что граждане нашей страны имеют право на неразглашение сведений о состоянии их здоровья, теоретически известно всем. На практике же нередко конфиденциальную информацию обыватели узнают от тех, кто согласно своим профессиональным обязанностям должен ее хранить, — от медиков. Подобный инцидент произошел в Симферополе

«Он болен СПИДом, поэтому представляет угрозу для остальных детей»

С Натальей и ее приемным сыном девятилетним Стасиком мы договорились встретиться в одном из симферопольских кафе. Пока она подъезжает с сыном из школы, беседую с Еленой Березиной, руководителем «Крымского фонда «Наша надежда». Эта общественная организация занимается делами семей с ВИЧ-позитивными детьми, в том числе усыновленными и приемными, а также защищает их интересы.

— ВИЧ-инфицированные детки от других отличаются только тем, что должны два раза в день принимать лекарства по той схеме, которую разработали врачи, — рассказывает Елена Березина. — Сейчас это не так сложно, поскольку антиретровирусную терапию при ВИЧ-инфекции полностью оплачивает государство. И, как правило, в результате лечения количество вируса в крови настолько уменьшается, что становится неопределяемым. Поэтому инфицироваться от лиц, которые проходят лечение, крайне трудно. Но, к сожалению, даже некоторые врачи имеют превратное представление об этом заболевании.

Когда Наташа пришла со Стасиком к семейному врачу, та ей сказала: «Ой, что это вам подсунули такого ребенка? Вы в своем уме, зачем взяли его?!» Наталья стала объяснять медику, что хорошо информирована, знает особенности этого мальчика и пути передачи ВИЧ. На что врач заявила: «Кто вам сказал, что воздушно-капельным путем ВИЧ не передается?! Еще как передается!» Выходит, некоторые медработники не знают элементарных вещей.

— Мы не очень опоздали? — к нам подошла эффектная блондинка и очень похожий на нее мальчик с рюкзачком на спине. — Стасика укачало в маршрутке, пришлось выйти.

— Ничего, что мы при ребенке будем беседовать на столь щекотливую тему? — тихо спросила я у присутствующих. В это время Стасик увлеченно рисовал за соседним столиком.

— Действительно, в результате чудовищного поступка медика больше всех пострадал ребенок, которого уже несколько раз допрашивали следователи, — говорит Елена Березина. — Слава Богу, сейчас он немного успокоился.

— Из интерната мы забрали Стасика в конце апреля, — негромко рассказывает Наталья. — Кроме него, у нас еще трое детей-школьников. Но Стасика отправлять на занятия я не спешила, дала ему какое-то время адаптироваться дома. А потом пошла в ближайшую школу, в которой училась наша старшая дочь, написала заявление о приеме на имя директора. О диагнозе ребенка никому не говорила. Директор объяснила, что преподаватель протестирует сына и потом они решат, в какой класс его определять. (Все-таки интернатское образование несколько отличается от обычного.) На следующий день я познакомилась с учительницей, в класс которой предположительно должен был идти Стасик, и рассказала ей, что он наш приемный ребенок. «У нас завтра родительское собрание, приходите», — сообщила педагог. Но я не смогла в тот день присутствовать на собрании. Хорошо, что и Стасика не отвела тогда в школу. Как потом выяснилось, на собрании учительница не просто сообщила родителям, что в классе появился новый ученик. Она зачем-то объявила, что мальчик сирота. И тогда встала одна мамочка (как оказалось, фельдшер-лаборант дома ребенка) и заявила, что Стасик ее воспитанник и у него ВИЧ. Точнее, она сказала, что он болен СПИДом, поэтому несет угрозу остальным детям. Кроме того, заметила, что это не ребенок, а ходячее чудовище.

Я невольно бросила взгляд на белокурого кареглазого мальчугана, который, к счастью, продолжал рисовать и явно не слышал, о чем мы говорим.

— Затем этот медработник, дававший клятву Гиппократа, вместе с другими родителями пошла к директору с просьбой… исключить Стасика из школы, — продолжает Наталья. — Директор им отказала, объяснив, что не имеет для этого никаких оснований.

— Более того, директор напомнила этой женщине о том, что она медработник и несет ответственность за разглашение врачебной тайны, — говорит Елена Березина.

«Ребенок признался, что в школе с ним никто не дружит и все обзывают «спидозой»

— Но обо всем этом я узнала позже. А на следующий день первый раз повела Стасика в школу, — продолжает Наталья. — Учительница попросила меня остаться после уроков. По ее тону я поняла, о чем будет идти речь. «Что у Стасика со здоровьем?» — спросила она. «Он аллергик», — попыталась выкрутиться я. — Медкарта у врачей в школьном медпункте». Ведь еще не знала, что произошло на родительском собрании. «Скажите, Стасик был в доме ребенка?» — уточнила педагог. «Какая разница, — говорю, — я привела вам ученика, он мой ребенок». «Я должна знать всю его подноготную», — настаивала педагог. «Вы будете знать то, что вам скажу я, и больше ничего», — ответила учительнице.

На второй день Наталья попросила педагога протестировать сына, как и договаривались с директором школы.

— Вместо этого на первом же уроке она дала писать контрольную работу, — рассказывает Наталья. — Естественно, Стасик с ней не справился, и учительница поставила ему единицу на всю страницу, написав: «Отвратительно!» А там было буквально несколько ошибок. У меня сохранилась эта тетрадка.

— Не каждый ребенок, попав в другой класс или школу, сможет сразу собраться, вспомнить, чему его учили раньше.

— Конечно. Тем более что я попросила учительницу дать ребенку время адаптироваться. Когда Стасик впервые зашел в здание школы, сказал: «Мама, какая она большая! И класс такой огромный!» Ведь мальчик все время рос в интернате, в закрытом пространстве, где детей его возраста было ограниченное количество. В итоге в классе сына начали дразнить «дебилом». А потом, видимо, информация о его ВИЧ-статусе распространилась среди родителей, и те «провели работу» со своими детьми. Спустя какое-то время Стасик признался мне, что его в школе обижают, никто с ним не дружит и все обзывают «спидозой». Я подошла к учительнице, чтобы выяснить, в чем дело. Но она сказала, что ничего об этом не знает, мол, это дети все придумали.

Хотя по тому, что Стасик рассказал Наталье, придумать такое сложно.

— Сын положил руку на парту, за которой он сидел с девочкой, а та сразу закричала: «Скорее пересадите меня от него», — вспоминает Наталья. — И учительница таки пересадила эту ученицу, оставив Стасика за партой одного. Такой же инцидент произошел как-то в столовой. Сын передавал другому мальчику тарелку, а тот во весь голос заявил: «Я из твоих рук ничего не возьму». В это время в столовой было полно детей. Я стала выяснять у учительницы, в чем дело. Она опять сделала вид, что не в курсе, а потом сказала: «Завтра мы едем в «Артек». Вы Стасика, пожалуйста, не приводите, потому что мест в автобусе уже нет». «А сдвинуться детям нельзя, я оплачу место», — поинтересовалась я. — «Это невозможно». «Ладно, — говорю, — Стасика укачивает, мы не поедем». Не захотела в тот раз конфликтовать.

Потом был праздник букваря. Учительница снова заявила: «Стасика не приводите, у нас на него подарок не куплен». Тогда попыталась убедить ее: «Я сейчас же куплю для него подарок». «Не надо, у всех будут одинаковые, а у него другой, не приводите его в школу, пусть дома адаптируется», — продолжала настаивать учительница. Стасик остался дома.

Или вот еще такой случай. Конец мая, жара. Привела сына в школу в темных бриджах и футболке. Увидев нас, учительница сказала: «Пожалуйста, наденьте ему брюки и рубашку с длинным рукавом». «Но ребенку будет жарко в такой одежде!» — возмутилась я. Она же мне ответила: «У вас там «царапки» на ногах». «Да это Стасика комары покусали», — объяснила я. «Нет, — стояла на своем учительница, — надо ходить в школу в длинных брюках и рубашке с длинным рукавом». Я, конечно, поняла что к чему. Но сначала думала, что это медсестра вычислила диагноз сына по карте прививок. Давай у нее выяснять: смотрю, она понять ничего не может. А потом уже до истины докопалась Елена Березина.

«Я не хочу, чтобы у меня в школе увеличивалось количество таких учеников»

— Поскольку Наталья член благотворительной организации «Крымский фонд «Наша надежда», она попросила помочь ей, — говорит Елена Березина. — Мальчик не хотел ходить в школу, находился в подавленном состоянии, плохо спал, у него появилась агрессивность. Наталья вынуждена была отвести сына на осмотр к психиатру, который назначил ребенку лечение и порекомендовал перевести в другую школу.

— Сразу после случившегося Стасик вдруг сказал мне: «Меня Бог не любит, я родился больным», — рассказывает Наталья. — «Наоборот, Бог тебя любит, потому что создал такие таблетки, благодаря которым ты можешь жить. А раньше люди умирали от такого заболевания», — успокоила я сына. И теперь, как только звенит будильник, Стасик бежит за таблетками.

— А когда следователь спросил сына, что он чувствовал в тот момент, когда дети его обижали, — Наталья пытается справиться с волнением и нахлынувшими слезами, — ребенок ответил: «Я не думал об обиде, а дал себе установку, что все стерплю, а потом обо всем расскажу маме». То есть теперь у него появилась мама, «зонтик» над головой, который его закроет, — защита.

После того как Наталья перестала приводить Стасика в школу, ей позвонила учительница.

— Она спросила: «Почему вы не приходите? Я же так люблю Стасика, давайте я его протестирую», — вспоминает Наталья. — Протестировала. И оказалось, что моему ребенку надо идти… в первый класс. В итоге директор школы предложила перевести сына в параллельный класс. Но предупредила, что там родительский коллектив еще хуже. И даже если удастся успокоить мам и пап, то дети и дальше будут дразнить Стасика. Поэтому лучше перевести мальчика на индивидуальное обучение. Я уже была готова на все, ведь начался учебный год. Но врачебно-консультационная комиссия не дала заключение на индивидуальную форму обучения. И я начала бегать по Симферополю в поисках новой школы. Только сына нигде не хотели брать.

— Вы говорили о ВИЧ-статусе сына?

— Да, я ставила в известность директоров школ, — говорит Наталья. — И мне отвечали: «Вы не из нашего района, мест нет». И только одна директриса честно сказала: «Если будут проверять, почему я не взяла вашего ребенка, скажу, что вы не из нашего района, мест нет. А на самом деле я не хочу, чтобы у меня в школе увеличивалось количество таких детей». В итоге нашлась школа, где моего Стасика приняли. Учительница в восторге от сына. Он любознательный, творческий ребенок, очень артистичный. И я благодарна педагогам этого учебного заведения.

— Стасику приходится ездить на занятия через весь город, ребенка укачивает в транспорте, они с мамой несколько раз выходят из маршрутки, — говорит Елена Березина. — Каждая поездка становится ощутимой для бюджета семьи. Но школы, которые расположены недалеко от дома, взять ребенка на обучение не захотели.

После случившегося Наталья обратилась в прокуратуру Симферополя с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении медработника, разгласившего информацию о заболевании сына. Поначалу в возбуждении уголовного дела ей было отказано.

— К сожалению, в нашем обществе разглашение конфиденциальной информации в отношении ВИЧ-позитивных детей не воспринимается как преступление, — говорит юрист фонда «Надежда и спасение» Елена Ениватова. — Это же не какое-нибудь резонансное дело о коррупции или убийстве, то есть особого ущерба обществу и даже пострадавшему, по мнению прокуратуры или милиции, оно не несет.

— Но все же удалось добиться возбуждения уголовного дела?

— Да, мы добивались этого с момента разглашения врачебной тайны — с 19 мая, — говорит Елена Ениватова. — Уголовное дело было возбуждено по факту разглашения сведений о медицинском обследовании, а не в отношении конкретного лица. Хотя человек, разгласивший конфиденциальную информацию, был известен. И свидетели, которые могли бы помочь установить лицо, совершившее преступление, тоже.